Клиника Ла Прери

• Николай Карамзин
• Лев Толстой
• Михаил Бакунин
• Петр Чайковский
• Петр Кропоткин
• Варфоломей Зайцев
• Георгий Плеханов
• Егор Лазарев
• Николай Бердяев
• Николай Рубакин
• Осип Аптекман

• Вера Фигнер
• Павел Милюков
• Инесса Арманд
• Николай Бухарин
• Демьян Бедный
• Владимир Бурцев
• Владимир Ленин
• Анатолий Луначарский
• Игорь Стравинский
• Владимир Набоков

Николай Карамзин (1766 -1826)

Когда в конце 1980-х "Историю государства Российского" выпустили по подписке, ажиотаж был невероятный. Создала его полуграмотная публика, почему-то считавшая Карамзина за "раннего Пикуля". Забавно было глядеть на вытянутые лица тех, кто намеревался после обеда поваляться на диване с томиком "Истории...".

Путешествие Карамзина за границу и явившиеся его результатом "Письма русского путешественника" - факт огромной важности в истории русского просвещения. О "Письмах" Буслаев говорит: "многочисленные читатели их нечувствительно воспитывались в идеях европейской цивилизации, как бы созревали вместе с созреванием молодого русского путешественника, учась чувствовать его благородными чувствами, мечтать его прекрасными мечтами".

"Письма" Карамзина – своеобразный акт о включении Швейцарии в русскую культуру.

Как Карамзин ехал сюда с томиком Руссо, так после него поедут с томиком Карамзина. Как Карамзин, будут смотреть на альпийские прелести, а видеть отечественную свистопляску. Гельветический пейзаж протыкают то и дело "проклятые русские вопросы". Поскачет от Веве в сторону Кларана и дальше по всему миру бричка с Чичиковым. В горном провале привидится Жуковскому "бессмысленный и беспощадный". Швейцарские впечатления будут толкать под локоть автора "Философических писем".

"Петр Россам дал тела, Екатерина - душу". Так, известным стихом, определялось взаимное отношение двух творцов новой русской цивилизации. Приблизительно в таком же отношении находятся и создатели новой русской литературы: Ломоносов и Карамзин. Ломоносов приготовил тот материал, из которого образуется литература; Карамзин вдохнул в него живую душу и сделал печатное слово выразителем духовной жизни и отчасти руководителем русского общества.

Лев Толстой (1828-1910)

В Кларане в 1857 году проводит почти два месяца Толстой. Сначала он селится в пансионе Ферре (Ferret, здание сохранилось: ru du Lac 10 + 12), потом в пансионе Кетерера (Ketterer, здание также сохранилось: chemin de la Prairie, 16 – сейчас это здание Шато Клиники Ла Прери), где жила знакомая ему чета Пущиных - декабрист Михаил Иванович Пущин (брат Ивана - друга Пушкина) и его жена Марья Яковлевна.

В Кларане Толстой много читает, между прочим под влиянием витающего над этими местами духом Руссо перечитывает "Новую Элоизу". Здесь он работает над "Альбертом" и "Казаками". В письмах писатель сравнивает красоты, уединенность и чистоту Швейцарии с грешным и грязным Парижем. Вот кларанские виды, схваченные толстовским пером:

"Погода была ясная, голубой, ярко-синий Леман, с белыми и черными точками парусов и лодок, почти с трех сторон сиял перед гла¬зами; около Женевы в дали яркого озера дрожал и темнел жаркий воздух, на противоположном берегу круто поднимались зеленые савойские горы, с белыми домиками у подошвы, с расселинами скалы, имеющими вид громадной белой женщины в старинном костюме. Налево, отчетливо и близко над рыжими виноградниками, в темно-зеленой гуще фруктовых садов, виднелись Монтре с своей прилепившейся на полускате грациозной церковью, Вильнев на самом берегу, с ярко блестящим на полуденном солнце железом домов, таинственное ущелье Вале с нагроможденными друг на друга горами, белый холодный Шильон над самой водой и воспетый островок, выдуманно, но все-таки прекрасно торчащий против Вильнева. Озеро чуть рябило, солнце прямо сверху ударяло на его голубую поверхность, и распущенные по озеру паруса, казалось, не двигались.

Удивительное дело, я два месяца прожил в Clarens, но всякий раз, когда я утром или особенно перед вечером, после обеда, отворял ставни окна, на которое уже зашла тень, и взглядывал на озеро и на зеленые и далью синие горы, отражавшиеся в нем, красота ослепляла меня и мгновенно, с силой неожиданного, действовала на меня. Тотчас же мне хотелось любить, я даже чувствовал в себе любовь к себе, и жалел о прошедшем, надеялся на будущее, и жить мне становилось радостно, хотелось жить долго-долго, и мысль о смерти получала детский поэтический ужас. Иногда даже, сидя один в тенистом садике и глядя, все глядя на эти берега и это озеро, как будто физическое впечатление, как красота через глаза вливалась мне в душу."

Михаил Бакунин (1814-1876)

В 1868 году живет в Кларане несколько месяцев Бакунин. Он быстро находит общий язык с «молодой эмиграцией». В первое время после приезда Бакунина в Швейцарию вокруг него собираются Утин, Жуковский, Элпидин, другие представители нового эмигрантского поколения, и затевают все вместе издавать русскую революционную газету «Народное дело». Первый номер, почти целиком принадлежавший перу Бакунина, выходит в начале сентября 1868 года.

Влияние великого русского анархиста ощущалось во всем революционном движении той эпохи. Бакунин оставил после себя заметные группы последователей в Германии, Великобритании, а особенно в Италии и Испании, где анархистское движение проявляло активность еще несколько десятилетий после смерти Бакунина. Его идеи оказали воздействие на программу и тактику народничества в России в 1870-х годах (" Земля и воля"). В Бакунине проявились два основополагающих элемента русской революционной мысли – убеждение в революционном предназначении российского крестьянства и веру в призвание славян к возрождению мира, приведенного западной буржуазной цивилизацией в состояние упадка.

Петр Чайковский (1840-1893)

Частый гость Кларана - Петр Чайковский, он приезжает сюда в 1877, 1878, 1879 гг. Здесь он работает над "Орлеанской девой". Живет композитор на вилле Решилье. Впоследствии этот пансион снесли и возвели на его месте гостиницу "Интернасьональ Рояль" ("International Royal"). Чайковский пишет Надежде Мекк 26 февраля (10 марта) 1878 года: "Я не могу себе представить никакой другой местности, кроме России, которая так бы успокаивала меня, как Кларан".

Петр Кропоткин (1842-1921)

Кларан - место жительства и Петра Кропоткина. "Здоровье моей жены было плохо, и врачи велели ей немедленно оставить Женеву с ее холодными ветрами, а потому весной 1880 года мы с женой переехали в Кларан…, - вспоминает Кропоткин в "Записках революционера". - Мы поселились под Клараном, в маленьком домике, с видом на голубые воды Лемана и на белоснежную вершину Дан-дю-Миди. Под окнами журчала речка, превращавшаяся после дождей в ревущий поток, ворочавший громадные камни и вырывавший новые русла. Против нас, на склоне горы, виднелся старый замок Шатлар ... Здесь, при содействии моей жены, с которой я обсуждал всегда всякое событие и всякую проектируемую статью и которая была строгим критиком моих произведений, я написал лучшие мои статьи для "Revolte" ... В сущности, я выработал здесь основу всего того, что впоследствии написал."

В 1881 году русского князя за его анархистскую пропаганду высылают из Швейцарии. Кропоткины переселяются из Кларана на противоположный берег озера, во Францию, в Тонон.

Петр Кропоткин с полным основанием может быть отнесен к ученым-энциклопедистам. О масштабах его научных интересов свидетельствует перечень его работ по самым разным отраслям знаний - географии, геологии, биологии, философии, истории, литературе. Значительную часть трудов Кропоткина составляют теория анархизма, политическая публицистика, революционная пропаганда. С именем Петра Кропоткина связано одно из направлений в развитии эволюционной теории Ч. Дарвина. Он известен как историк Великой французской революции. Большой научный интерес представляют его исследования по истории и теории этики. Перу Петра Кропоткина принадлежат блистательные "Записки революционера", которые не могут оставить равнодушным того, кто интересуется историей, задумывается над вопросами нравственности, духовности, культуры. Эта книга по широте охвата действительности, стремлению создать летопись освободительного движения, запечатлеть эпоху в образах людей приближаются к шедевру русской и мировой литературы - "Былому и думам" А. И. Герцена.

Варфоломей Зайцев (1842-1882)

Живет в Кларане последние годы жизни и умирает в 1882 году еще один видный деятель русской эмиграции - Варфоломей Зайцев. Революционный публицист, один из теоретиков русского нигилизма, он эмигрирует из России в 1869 году, подолгу живет в Париже и в Италии, прежде чем переселяется в Швейцарию.

Варфоломей Зайцев принадлежал к группе публицистов "Русского слова", представлявших своеобразное течение русской народнической социалистической мысли. Понимая неизбежность капиталистического пути развития России и сознавая относительную прогрессивность капиталистического строя, они выступали за максимальное промышленное развитие страны, которое считали ключом к решению вопроса о "голодных и раздетых людях".

Георгий Плеханов (1856- 1918)

В 80-е годы живет в Божи над Клараном Плеханов. Во время проезда сюда по Женевскому озеру он подхватывает простуду и опасно заболевает - сильно задеты легкие, и эта болезнь оставляет свои следы на всей его жизни.

В 1917 вернулся в Россию, сторонник Временного правительства. К Октябрьской революции отнесся отрицательно (считал, что по уровню социально-экономического развития Россия не готова к социалистической революции), но против советской власти не выступал.

Фундаментальные работы по философии, социологии, эстетике, этике, истории русской общественной мысли.

Егор Лазарев (1855-1937)

Чудесные курортные места вокруг Кларана становятся традиционными местами отдыха русских революционе ров. Так, в Божи много лет живет и имеет молочную ферму известный эсер, старый землеволец, привлекавшийся еще по процессу 193-х, Егор Лазарев. Отбыв свое в тюрьмах и на каторге, Лазарев бежит из Сибири через Японию и Америку и становится в 1890-е годы од¬ной из самых заметных фигур русской политической эмиграции. В Швейцарии он женится на вдове русского подданного Лакиера, владевшего домом и молочной фермой в Божи.

Эта ферма становится приютом не только для народников, но и для представителей всех русских оппозиционных течений. Жена Плеханова, Розалия Боград, лечившая русскую женевскую колонию, как средство от всех болезней прописывала своим пациентам молочную диету на лазаревской ферме. Целебное воздействие русского кефира получило такую известность, что даже императрица Австрии Елизавета сделала русского революционера на несколько недель своим лейб-медиком.

Николай Бердяев (1874-1948)

Конец лета 1904 года в Кларане проводит бывший ссыльный марксист и будущий религиозный философ Николай Бердяев. Живет он в том самом отеле (Hotel Ketterer – сейчас это здание Шато Клиники Ла Прери), в котором останавливался когда-то Толстой. Своей невесте Бердяев пишет 16 (29) августа: "Такой красоты, как здесь в Clarens и Montreux, я никогда не видел. На озере есть совершенно Беклиновский остров, и при лунном освещении он производит впечатление чего-то мистического. Сегодня поеду в Шильонский замок, который виден из моего окна ..." В другом письме он замечает: "Последние дни я довольно много работаю и много думаю". Своими мыслями тридцатилетний философ делится с невестой: "Я ведь не только сознательно, надуманно, по философским построениям своим, но и стихийно, безотчетно, каждой клеткой своего духовного существа верю в бессмертие, в безвременную, вечную жизнь моего индивидуального духа. В моем бессмертии я никогда, понимаешь, никогда не сомневаюсь, внутренно для меня даже тут нет вопроса, во всем могу усомниться, но не в этом. Поэтому для меня <уйти> имеет другой смысл, строго говоря <уйти> от себя нельзя, <уйти> от жизни нельзя, потому что мы во власти жизни вечной. А отсюда я делаю то заключение, что нужно принять всякую муку жизни, нужно пройти через все и творить свое будущее и будущее мира."

В своих произведениях Бердяев много внимания уделял России. Он писал что "самим Богом предназначено, чтобы Россия стала великим целостным единством Востока и Запада, но по своему действительному эмпирическому положению она представляет собой неудачную смесь Востока и Запада". Для Бердяева беды России коренятся в неправильном соотношении в ней мужского и женского начал. Если у западных народов мужское начало возобладало в основных силах народа, чему способствовал католицизм, который воспитал дисциплину духа, то "русская душа оставалась неосвобожденной, она не осознавала каких-либо пределов и простиралась беспредельно. Она требует всего или ничего, ее настроение бывает либо апокалипсическим, либо нигилистическим, и она поэтому неспособна воздвигать половинчатое "царство культуры"

Николай Рубакин (1862-1946)

Кларан облюбовал для жизни и Николай Рубакин, еще одна примечательная фигура русской до- и послереволюционной эмиграции. Еще весной 1903 года во время путешествия за границу Рубакин очарован красотами французской Швейцарии, особенно Клараном. Библиограф и писатель, а по молодости и эсер, Рубакин эмигрирует в Швейцарию в 1907 году. Первое время он живет в Женеве, а затем селится в Кларане. Его сын, Александр Рубакин, вспоминает: "Там только что был построен большой пятиэтажный дом со всеми удобствами, с чудесным видом на Женевское озеро, Шильонский замок, Савойские Альпы. В этом доме все квартиры были пусты, и отец снял целый этаж - стоило это дешево, в каждой из двух квартир было по пяти больших светлых комнат с центральным отоплением и всеми удобствами. В то время Швейцария была, вероятно, самой благоустроенной страной в Европе, а также самой дешевой."

В одной квартире дома "Ламбер" Рубакин живет с семьей, в другой располагается его легендарная русская библиотека. За свою долгую жизнь Рубакин собирает 230 тысяч томов. Сам он пишет сотни в основном научно-популярных книг, общий дореволюционный тираж которых в России превышает 20 миллионов экземпляров. Его библиотекой пользуется вся русская эмиграция, поэтому неудивительно, что у Рубакина в Кларане побывали многие известные деятели русской революции.

Пользуется библиотекой и Ленин, о котором Рубакин однажды сострил, что тот ненавидит буржуазию больше, чем любит пролетариат. Забавное замечание делает в своих воспоминаниях "Над рекой времени", рассказывая о визите Ленина, сын библиофила - Александр Рубакин: "...Слышу, кто-то входит. А дверь квартиры никогда не запиралась. В Швейцарии в ту довоенную пору можно было потерять на улице бумажник или кошелек с деньгами, и, если только в нем был адрес владельца, ему приносили его на дом. Такова была честность людей, которую русские эмигранты называли удручающей."

Бывают у Рубакина и нелюбимые читатели - те, кто неаккуратно обращаются с книгами, например, Луначарский, которого он называет "несерьезным человеком". С будущим наркомом просвещения Рубакин ругается по поводу его манеры читать - все книги возвращаются исчерканными. Интересно, что самыми популярными книгами среди эмигрантов были "Война и мир" Толстого и "Балканский кризис" Милюкова.

Егоров вспоминает, как Рубакин показывал ему книги: "Они стояли в десятке комнат на полках от пола до потолка". Однако собеседником Рубакин был не самым легким: "Беседовать с Николаем Александровичем было трудно. Говорил он один, и все о книгах, и только о книгах. Книги заслонили от него всю прочую жизнь. Он даже не заметил, что с его женой творится неладное. Однажды утром, войдя к ней в спальню, он обнаружил записку, в которой жена сообщала, что уходит от него к другому, так как жить с ним больше не в состоянии. Это случилось именно в 1912 году. Вечером того дня я случайно был у Николая Александровича. И он в разговоре о книгах мимоходом заметил, что у него жена сбежала. И тут же рассмеялся, заговорил о другом ..."

В отличие от большинства своих читателей Рубакин не возвращается в Россию после революции и остается до самой смерти в Швейцарии. Большевистский переворот Рубакин принимает и откликается на него серией очерков о главных деятелях русской революции, благо всех знал лично. За отсутствием дипломатических отношений представитель советского Красного Креста в Швейцарии Багоцкий в 20-е годы выполняет роль фактически посла, в то время как Рубакин с его библиотекой - культурного атташе советской России.

Во время второй мировой войны Рубакин, оставаясь верным своим культуртрегерским идеалам, снабжает книгами лагеря русских интернированных в Швейцарии. Умирает он в возрасте 84 лет в ноябре 1946 года. В 1948 году его библиотеку перевозят в Москву, где она хранится в Российской государственной (Ленинской) библиотеке. Урна с прахом покоится в стене Новодевичьего монастыря.

Осип Аптекман (1849-1926)

Среди постоянных гостей Рубакина - ветераны освободительного движения, "бабушки" и "дедушки" русской революции, поселившие¬ся после каторги и ссылок на берегах Женевского озера в ожидании падения царизма. Близкий в те годы к революционным кругам Иван Егоров в своих мемуарах "От монархии к Октябрю" описывает свою жизнь в 1912-13 годы в Кларане и, в частности, вспоминает: "У Рубакина мы застали маленького старичка, прямо гнома, который только что облобызался с моложавой, красивой женщиной. Это были знаменитые революционеры-народовольцы: Осип Васильевич Аптекман и Вера Николаевна Фигнер."

Вера Фигнер (1852-1942)

Проведя четверть века в тюрьме, Вера Фигнер возвращается в страну своей студенческой молодости и селится в Кларане, рядом с домом "Ламбер". Каждый вечер она приходит к Рубакину на музыкальные вечера, гуляет с его детьми, работает над своими воспоминаниями.

Вера Фигнер: "Кто строг к другим, должен быть строг к себе, даже строже к себе, чем к другим: к себе надо быть прямо беспощадным...Отказаться от намеченной цели, остановиться на полдороге — не в моем характере."

Павел Милюков (1859-1943)

В 1916 году Рубакина в Кларане посещает его старый друг Павел Милюков, приехавший в Швейцарию в качестве члена русской парламентской делегации, одна из ведущих фигур русской истории начала века, лидер партии кадетов, будущий министр иностранных дел Временного правительства.

Мало кто из политиков предреволюционной поры так горячо мечтал сделать Россию цивилизованной европейской державой, как конституционный демократ, историк и интеллигент Павел Милюков.

После февральских событий лидер кадетов стал едва ли не сильнейшим министром в кабинете князя Львова. Кажется, никто в стране не был тогда так блестяще подготовлен к исполнению обязанностей министра иностранных дел демократической России, как Павел Милюков. Его уважали в Лондоне и Париже, признавая вслух не только крупным политиком, но и просто своим - европейцем! И тем не менее мало кто ошибался в ту пору так часто и так фатально, как Милюков, каждой своей ошибкой приближая Октябрь. Историк Милюков оказался значительно мудрее политика Милюкова.

Инесса Арманд (1874-1919)

В нескольких шагах от "Ламбера" располагалась вилла "Винсент" ("Vincent", теперь "Ле Лила" -"Les Lilas"). В этом доме постоянно снимают комнаты русские эмигранты. Например, в 1916 году там живет Инесса Арманд. Ленин заботливо пишет ей: "Как-то Вы устроились? Холодная ведь квартира Maison Vincent?"

Когда Арманд не было вблизи, Ленин писал ей письма. Пожалуй, мало кому он написал так много писем, как Инессе. Арманд, по удачному выражению А.И. Солженицына, став "подругой Ленина", приняла правила игры "троих". Она смогла проявить дружеские чувства и к жене любимого человека.

Крупская была великим конспиратором. Ради победы революции она была готова на все. Если Ленину суждено было влюбиться в Инессу Арманд и это помогло делу революции, Надежда Константиновна готова была подняться выше обывательских представлений о любви, супружеской верности и собственной женской гордости. Все было подчинено великой идее.

Николай Бухарин (1888- 1938)

Здесь же, в Божи, живет во время войны Николай Бухарин. Как и Ленина, Бухарина война застает в Австрии, там его так же арестовывают по подозрению в шпионаже, но и ему удается перебраться в нейтральную Швейцарию.

Судьба этого выдающегося партийного и государственного деятеля, крупнейшего советского философа и экономиста, подлинного российского интеллигента трагична. Травля, издевательства, моральные пытки, гражданская, а затем и физическая казнь. Весь этот, увы, "традиционный" для огромного большинства ярких, талантливых личностей того времени путь должен был от начала и до конца пройти Николай Бухарин. Система усмотрела в нем смертельную угрозу для своего существования. И он до дна испил свою горькую чашу.

Демьян Бедный (1883- 1945)

Лето 1915 года проводит в Кларане пролетарский поэт Демьян Бедный.

В 1920-е годы Бедный был едва ли не самым "массовым" писателем в своем отечестве, "товарища Демьяна" высоко ценили А.В.Луначарский и Л.Д.Троцкий.

"Литературная энциклопедия" 1930 года о творчестве Демьяна Бедного: "Стиль Бедного своеобразен. Он характеризуется намеренным примитивизмом образов (социальных "масок" попа, буржуя или батрака); почти полным устранением из повествования пейзажей (ни в сатирической, ни в патетической поэзии им места не находится); плакатной резкостью композиционных приемов (любимейшим из них является противопоставление "старого" и "нового"; отсюда — позднейшие довески к ранним басням). Наконец, стиль Бедного характеризуется особым языком, "дерзким и колким", "без вывертов, без хитростей, без вычурных прикрас", языком, заимствовавшим из мужицкой речи крепкое словцо и острый образ. Вопрос о том, насколько художественна эта поэзия — праздный вопрос. У каждого класса своя эстетика. Класс, который говорил устами Демьяна, не выдвинул до сих пор большего художника, нежели Демьян. Тем самым его творчество приобретает особую значительность. Путь Демьяна — это путь поэта деревенской бедноты в эпоху пролетарской революции."

Владимир Бурцев (1862- 1942)

Одним из любимых русских мест становится также Шаи (Chailly), маленькая деревня над Клараном - здесь проводят лето женевские революционеры, среди которых и Владимир Бурцев, один из самых ярких представителей того времени.

Вряд ли в мировой литературе есть более полярные образы, чем Дон Кихот и Шерлок Холмс. Владимира Бурцева современники сравнивали и с тем, и с другим. И действительно, в нем удивительным образом сочетались проницательность и холодный аналитический ум с наивностью и беззаветностью в увлечениях, умеренные либерально-демократические воззрения с социалистическими мечтаниями и свирепыми призывами "по-желябовски" бороться с Николаем II, а позднее — с Лениным и Троцким, юношеский темперамент и ригоризм с внешностью "старой козы". В течение своей долгой жизни Бурцев боролся с царизмом, большевизмом и нацизмом, был "объектом" "охранки", Скотланд-Ярда, ГПУ и гестапо, "привлекался" при Александре III, королеве Виктории, Николае II, Ленине и Гитлере. Поразительная биография Бурцева лишь частично отражена в его мемуарах и не вполне удовлетворительно в справочных изданиях.

Поэтому расскажем об этом дачнике, устроившемся летом 1903 года в Шаи, поподробнее.

Революционер-народоволец, Бурцев бежит в 1888 году из иркутской ссылки в Швейцарию, затем живет во Франции и Англии, где публично призывает убить Николая Второго, за что получает полтора года заключения. Из Англии его высылают, и в 1903 году он селится по подложному паспорту на берегу Женевского озера. Живя над Клараном, помимо издания "Былого", где публикуются материалы по истории "Народной воли", этот неутомимый борец с деспотизмом занимается печатанием газеты "Долой царя", все материалы которой принадлежат его перу, возобновляет в Швейцарии издание "Народовольца", за которое был осужден в Англии и в котором призывает русскую молодежь "следовать славному примеру их предшественников" - цареубийц. Кроме того, Бурцев выпускает в Женеве брошюру "К оружию" с подробными объяснениями, как самому изготовить взрывные устройства.

В докладе директора швейцарской центральной полиции Е.Жорно департаменту юстиции и полиции Женевы 21 ноября 1903 года говорится о Бурцеве: "Этот человек, горячий сторонник пропаганды делом, обладает огромным даром убеждения и привлек на свою сторону многих молодых российских революционеров. Это убежденный, опасный, способный на все человек". И для швейцарских ведомств Бурцев оказывается слишком шумным. Благодушно не обращая внимание на анархистов и эсеров, потихоньку готовящих свои теракты на нейтральной альпийской территории, швейцарская полиция не может позволить открытую пропаганду "желябовских" методов политической борьбы. Постановлением Федерального Совета от 7 декабря 1903 года Бурцев высылается и из Швейцарии - за распространение изданий, содержавших подстрекательство к убийству, а также инструкции по способам этих убийств.

С возрастом Бурцев все больше увлекается историей революционного движения и разоблачениями агентов полиции, что становится его коньком. Настоящую славу Бурцеву приносит разоблачение Азефа. До первой мировой войны он издает за границей "Былое" и газету "Будущее", которую рассылает царю, великим князьям, министрам и в библиотеку Государственной Думы. С началом войны неистовый борец с царизмом становится патриотом и добровольно сдается властям на русской границе. Его судят, ссылают, но скоро амнистирует. Кстати, в ссылке Бурцев коротает сибирскую зиму вместе со Свердловым и Сталиным, так что неудивительно, что большевики арестовывают его одним из первых - прямо в ночь октябрьского переворота. Через несколько месяцев ему удается вырваться на свободу, и в конце концов Бурцев снова оказывается в эмиграции, где занимается привычной издательской деятельностью, посылая теперь из-за границы проклятия уже большевикам. Судьба еще раз приведет этого борца за правду в Швейцарию - в 1934-35 гг. Бурцев выступит в Берне в качестве свидетеля на суде, выяснявшем вопрос о подлинности "Протоколов сионских мудрецов", и посвятит этому вопросу свою известную книгу "Протоколы сионских мудрецов - доказанный подлог". Жил Бурцев в крайней нищете. Один из его знакомых свидетельствовал: "Былой редактор "Былого" и "Общего дела", былой разоблачитель Азефа, чье имя тогда обошло газеты всего мира, жил на первом этаже в не просто бедной, а нищенской крохотной квартирке: комнатушка с кухонькой. Беспорядок и неубранность в квартирке были несусветные. Книги, газеты, пачки "Общего дела" заваливали все. Владимир Львович занимался одним: борьбой с большевизмом, пусть даже в одиночку!"

Потом он будет бороться против фашизма. В конце жизни, глубоким стариком, умирая в оккупированном Париже в лечебнице для бедных, Бурцев, по воспоминаниям дочери Куприна, "спорил с пеной у рта и доказывал, что Россия победит, не может не победить".

Владимир Ленин (1870-1924)

И в других курортных местечках вокруг Веве и Монтре русские политэмигранты были частыми гостями.

Неподалеку от Кларана расположилась деревенька - Пюиду (Puidoux), облюбованная в начале века русскими дачниками из Женевы. Здесь, на озере Лак-де-Бре (Lac de Bret) проводят лето женевские большевики, в частности, летом 1904 приезжают на велосипедах Ленины. Бонч-Бруевич вспоминает: "К этому времени из Женевы выехали на летнее время М.С.Ольминский, А.А.Богданов с женой и Е.П.Первухин с женой Александрой Николаевной Первухиной в небольшую деревушку Puidoux (Пюиду) ... за Лозанной, в 2 с полови¬ ной часах езды от Женевы. Туда же должны были приехать Владимир Ильич с Надеждой Константиновной. Проездом из Женевы Владимир Ильич предполагал остановиться в Лозанне, чтобы встретиться, кажется, со своей сестрой Марией Ильиничной, на время приезжавшей из России повидаться с ним и привезшей в подарок Владимиру Ильичу и Надежде Константиновне велосипеды от матери Владимира Ильича. ...Сюда же наезжал Боровский и здесь жила Нина Львовна, <3верь> (тов. Эссен). Мы все останавливались в доме, где жили Первухины."

"Большой любитель физического труда, - вспоминает Крупская, - Владимир Ильич с удовольствием работал в саду и огороде, помогая хозяину дома - крестьянину Форне". Эта ни к чему не обязывающая фраза сделала скромную крестьянскую семью своего рода местной достопримечательностью - многочисленные советские авторы, приезжавшие впоследствии в Швейцарию по ленинскому пути, обязательно заглядывали в Пюиду, с благоговением отмечая в своих путевых записках, что "в семье Форне и по сей день передаются воспоминания о работящем русском".

Одной из важнейших для Ленина как мыслителя и как практического деятеля является идея соотношения субъективного и объективного. Многие исследователи усматривают оригинальный вклад Ленина именно в разработку вопроса о роли субъективного фактора в истории: интересов и настроений различных социальных групп, перехода от стихийности к сознательности и организованности, идеологической борьбы, стратегии и тактики политических действий. Исследование сочетания этих факторов с объективными условиями данной страны Ленин называл "конкретным анализом конкретной ситуации".

Анатолий Луначарский (1875- 1933)

Местечко Сен-Лежье (St-Legier) связано с именем малоизвестного русского литератора и известного большевистского комиссара. Во время первой мировой войны здесь живет с семьей на полученное в России наследство Луначарский. Он занимается переводами своего знакомца - швейцарского "писателя-народника", ныне основательно забытого, Карла Шпиттелера (Carl Spitteler) - и сочиняет стихи, причем одно посвящает красотам Сен-Лежье.

Игорь Стравинский (1882-1971)

Композитор Стравинский приезжает в Кларан с семьей в 1910 году. Его переезд на берега Женевского озера связан с болезнью жены, вынужденной лечиться в Швейцарии. Это первое пребывание композитора в Швейцарии оказывается удивительно плодотворным. К молодому композитору в Кларан приезжает Дягилев, уже поставивший с успехом его "Жар-птицу", и приходит в такой восторг от музыки, что предлагает переделать написанное в балет.

Стравинский несколько раз приезжает сюда "на зимовку". Зимой 1912/1913 гг. композитор пишет еще три японские песни, кроме того, Дягилев поручает ему обработать "Хованщину" Мусоргского для парижской премьеры. Такой объем срочной работы приводит в ужас Стравинского, привыкшего к методичному планированию своего времени и сил. Он предлагает прислать на помощь Мориса Равеля. Таким образом в Кларан приезжает и молодой французский композитор, приглашенный Дягилевым для совместной работы над "Хованщиной". Музыканты встречаются ежедневно в отеле "Дю Шатлар" ("Hotel du Chatelard", больше не существует), где живет Стравинский.

В 1914 году Стравинский с семьей приезжает из России в Швейцарию и остается здесь до 1920 года. Первое время, вернувшись после начала войны из Сальвана в Валлийских горах в Кларан, Стравинские поселяются у знаменитого в будущем дирижера Ансерме, который руководит в то время оркестром курзала в Монтре. Именем русского композитора будет назван концертный зал - "Аудитория Стравинского" ("Auditorium Stravinski") – расположен напротив "Монтре-Паласа".

Влияние Стравинского на музыку ХХ века огромно. Такие шедевры, как "Весна священная", вошли в основной репертуар оркестров многих стран мира.

Владимир Набоков (1899- 1977)

В Кларане на кладбище под замком Шатлар нашел свой последний приют Владимир Набоков. Жена Вера умирает 7 апреля 1991 года. Ее прах помещен в урну мужа.

4323 экземпляра альпийских бабочек из коллекции Набокова переданы в Зоологический музей в Лозанне и выставлены в "набоковском уголке".

Американским писателем В.Набоков может быть назван весьма условно - равно как и русским писателем тоже. В действительности он не был ни тем, ни другим - являя собой уникальный в литературе ХХ века тип писателя-космополита, все творчество которого пронизано тщательно им скрываемым чувством бездомности.

В русском варианте мемуаров Набокова "Другие берега" (1954) есть неожиданная вставка, рассекающая то сбивчивый, то плавный поток раскрепощенной памяти: "Мое давнишнее расхождение с советской диктатурой никак не связано с имущественными вопросами. Презираю россиянина-зубра, ненавидящего коммунистов, потому что они, мол, украли у него деньжата и десятины. Моя тоска по родине лишь своеобразная гипертрофия тоски по утраченному детству".

Стиль Набокова блистателен, может быть, слишком блистателен, как блещут хирургические инструменты на прохладном мраморном столике в операционной. В его творчестве есть нечто от садов Семирамиды, чьи корни питаются не родной почвой, а самим воздухом, у которого нет родины.